Том 4. Стихотворения - Страница 28

Сказка ущерба скользит по раките,
Черпают веденье веки мои.

Сфинксы

Мы мелькаем – мы сфинксы – мы бабочки ночи.
Мы проходим и реем, как шорох вершин,
В нас зеницы из тех же немых средоточий,
Где высокое Солнце – всегда властелин.
По расплавленным зорям, в волнах аромата,
Мы в мгновенье роняем цветное Когда-то.

Кругоем

Вырвалась из творческаго лона,
Искра из горящаго костра;
Полная лелеемаго звона,
Вот она, воздушная сестра.

Вырвалась душа для начинаний,
Бросила незыблемый оплот.
В полночи и в огненном тумане
Быстрый устремляется полет!

К самому далекому пределу
Первое движение крыла.
К лунному белеющему телу.
Огненная в лунное вошла.

Солнечная сделалась полночной,
Звездною обрызгалась росой.
Реет ли она в ночи бессрочной?
Вниз ли устремляется с грозой?

Чувствуя растущую истому,
Делает несчетные круги.
Белая скользит по кругоему.
Зоркую минуту стереги!

Быстро сокращается вращенье.
Больше захвати голубизны.
Точка. Завершение. Рожденье.
Знай полет примет, и веруй в сны!

Первая любовь

И вновь, как в первый раз, весна
Первоначальна и нежна.
И ткется в памяти рассказ,
Как полюбил я в первый раз.

Я был, но не был я поэт,
Мне было слишком мало лет.
Для слов еще не прибыл срок.
Но всюду чуял я намек.

И был и не был я поэт,
Но ясно видел ткань примет.
И разумел я птичий крик,
И знал, о чем поет родник.

Я знал, в чем смысл и в чем тут счет,
Коль кошка мягко спину гнет,
И свой извивный хвост змеит,
А взор горит, как малахит.

По ржанью лошади следил
Теченье злых и добрых сил.
Смотря, как ухом конь прядет,
Читал я нечет или чет.

По флейте иволги, я ждал,
Чтоб вешний гром загрохотал.
И слышал в звуке я другом,
Что напилась она дождем.

Призыв малиновки в кустах,
«Зии», прерывный, взрывный страх,
Я знал, остерегал подруг,
Что ястреб близко чертит круг.

Ворчанье сэтера во сне,
В час зноя, говорило мне,
Что и в дремоте шлет он клич
И стойкой указует дичь.

Раскатный голос петуха,
Как возглас вещаго стиха,
И луч, лежащий на полу,
Вечернюю вещали мглу.

Мычанье медленных коров
Мне было вязью кротких слов,
Что добрый им уют в хлеву,
И что в довольстве я живу,

Смеясь, играл бичом пастух,
Он хлопал им и тешил слух.
И топот вспугнутых овец
Гласил, что дню пришел конец.

Мне было внятно, почему
Приходит ночь и стелет тьму.
Мне снились лестницы в ночи,
Перила – звонкие лучи.

И я всходил, и я сходил,
Был звон кадил, и сшибки сил.
Во сне и снах – как в бездне мы,
Но всходит Солнце нам из тьмы.

Весна. Наш деревенский край –
Держава в светлый месяц май.
Как скипетр царский – каждый сук,
Где шелест, лист и певчий звук.

Сережки ветер для берез
Из кладовых зимы принес.
Запястья всюду разбросал.
Бери, кто стар. Бери, кто мал.

Отвеян утренний туман,
Весь луг наш – синий сарафан.
А там, и там, и там – лужки,
Как красно-желтые платки.

На ивах сколько желтых бус!
Межа – ширинка и убрус.
Была от Солнца здесь игла,
И все пруды как зеркала.

Увит кустами наш балкон,
В сирени стон, жужжащий звон.
В ней пчелы, осы и шмели,
Средь слуг созвучий – короли.

Та бабочка, что так бела,
Ее снежинка родила.
А махаон – игра желта,
Он из осенняго листа.

Там возле лужиц путевых
Как много малых, голубых!
Их колокольчик голубой
Лукаво вытряхнул гурьбой.

А сам с невиннейшим лицом
Качает синим бубенцом.
И чу, заводит: «Динь-динь-динь!
Я цветом синь! Печаль закинь!»

И трясогузка, – бег красив, –
Свой меткий клювик устремив,
Танцует в беге, слыша звон,
И хвостик гордо вознесен.

А ласточка там далеко
Мне кажет белое брюшко.
Сама черна и черен глаз.
Ея вы знаете ли сказ?

Весь круглый год была она
В белейший снег облечена.
Да захотелось за моря,
Взглянуть, как топится заря.

Летит и к Морю держит речь,
И угодила прямо в печь.
Вся в саже, вырвалась едва,
Но уцелела голова.

И к нам. «Везде я путь свой длю.
Но вас – я вас – я вас люблю!»
Поет, не ведая о чем,
И с первым к нам летит лучом.

Летит – прядет, сидит – поет,
И от нея к нам в сердце мед.
И снова в Африку лететь,
Смотреть, как там готовят медь.

У Фараона глянет в счет,
Лукавым хвостиком вильнет.
И к нам. Догнать ли кораблю?
«Я вас – я только вас люблю!»

И я люблю тебя, с тех пор,
Как существует уговор
О, вестовщица, меж тобой
И каждой Русскою избой.

Люблю цветы, зверей и птиц,
И пряжу вещую зарниц,
Во ржи цветок лазурных грез,
И вызревающий овес.

Люба мне, мудрости пример,
И гусеница землемер: –
Свой мерит лист, а сорвалась,
Есть шелковинка в тот же час.