Том 4. Стихотворения - Страница 91

29 июля

Неизбежное

Кто не со Мною, тот против Меня.
Не собирая со Мной, расточает.
Вышняго слушайтесь сердцем огня.
Дух наш предельную пытку встречает.

Древо познаешь всегда по плоду.
Тайности в час свой становятся видны.
Злыми как можете видеть звезду,
Если вы здесь порожденья ехидны.

Доброе, добрый выносит вовне.
Злой же выносит сокровище злое.
Зримы все ваши блуждания Мне.
Дух ваш как дно обнажился морское.

Где красовалась вся бездна морей,
В солнце песчаные мертвы пустыни.
Не исполняющий воли Моей
Волей Отца осуждается ныне.

Как был Иона во чреве кита
Меру трехночья и меру трехдневья,
Меру и ваша пройдет темнота,
Прежде, чем Бог снизойдет к вам в кочевья.

29 июля

Актеры Сатаны

Растоптавшие Христа,
Умножающие гной,
Люди лающего рта,
Люди совести двойной.

В понедельник скажут «Да»,
И во вторник скажут «Нет»,
И повсюду и всегда
Превращают жизнь в скелет.

Лгут, что им желанен труд,
Пулей всем велят: «Молчи».
Как разбойники берут
И живут как палачи.

Сотни тысяч строят в ряд
Лишь затем, чтоб их убить,
Песьим лаем говорят,
Тянут дьявольскую нить.

Паутина Сатаны,
Волчьи ямы на пути,
Годы долгие должны
Будут этот сор мести.

И разгневалась Земля,
Распалился лютый зной,
Потому что из Кремля
В целый мир струится гной.

И разгневалась Судьба,
Потому что громоздить
Бесконечные гроба
Это дьявольская нить.

Это праздник Сатаны,
Коготь зверского ума,
Для растерзанной страны
Голод, казни, и чума.

Край, что был для стольких стран
Пышной житницей зерна,
В извержении вулкан,
Сквозь жерло не видно дна.

А незрячий мир кругом
Не поймет еще никак,
Что предельный грянул гром
И для всех ниспослан знак.

Апокалипсис раскрыл
Ту страницу, где в огне
Саранча со звоном крыл,
Бледный всадник на коне.

И великая страна,
Что узнала Божий бич,
Есть угрозный вопль со дна,
Есть последний к миру клич.

31 июля

Я рад

Под камнем могильным давно мой отец,
Я рад, что он крепко заснул.
Его миновал остролистный венец,
Звериный не слышал он гул.

Под камнем могильным родимая мать,
Уснула и дремлет давно.
Я счастлив, что ей не пришлось увидать,
Как грязно душевное дно.

Я рад, что они до последнего дня
На творческом были пути.
И к ним, из родимого дома гоня,
Слепец не успел подойти.

Я счастлив, что им не пришлось увидать
Паучью удавную нить.
Скоту приказали их сад растоптать,
Велели их дом распилить.

И также за брата я рад моего,
Давно он в нездешней стране.
И если живу я, так лишь оттого,
Что смерть не приходит ко мне.

Блуждающая душа

Ряды погасших солнц в безжизненных глазах.
Взамен веселия ликующей гордыни,
Сереют чахлые бестравные пустыни.
Колодезный зрачок, но в нем лишь мертвый страх.

Комки сухой земли в безумных волосах.
Вчера надменная и пышная, отныне
Она пугливо ждет прихода благостыни.
Но скуп стал человек, и в сердце мира прах.

Она склоняется. Молчат земные глыбы.
Погасла трав живых цветная узорочь.
Не явит ласку день. Не скажет тайну ночь.

Она идет вдоль рек. Все перемерли рыбы.
Я в пропасти иной. Но та же боль точь-в-точь.
И той родной душе я не могу помочь.

2 августа

Сумасшествие

Земля сошла с ума. Она упилась кровью,
Пролитой бочками. Нет, даже винный склад,
Где втулки вырваны, и вин багряных яд
Пролился на сто верст, и ввергнул в долю вдовью

Два миллиона жен, и черно-красной кровью
Явил поля кругом бурлящий водопад,
Не в силах намекнуть на тот безмерный ад,
Что дух творит людской, предавшись прекословью.

Слова все сказаны. Они бродячий труп.
Где вынута душа, там только привиденье.
И лишь змеиный глаз. И только ведьмин зуб.

Дух благостный засох. Сгорели все растенья.
И если есть еще движенье жестких губ,
Молись, чтоб колос встал из бездны запустенья.

4 августа

Хлеба нет

Есть хочется. А хлеба нет.
Я это знал в Москве забытой,
В Москве когда-то именитой,
Где саранча бесовской свитой,
Засев, сидит уж много лет.
Я голоден. И хлеба нет.

Работаю. Чуть брезжит свет.
Работаю. Изнемогаю.
Терпенью пленника нет краю.
Надеюсь. Жду. Томлюсь. Сгораю.
Метелью занесен мой след.
Я есть хочу. Но хлеба нет.

Последний дорогой предмет
Давно уж продан лиходеям.
Опутаны бесовским змеем,
Мы стынем. Низимся. Немеем.
Ничей к нам не дойдет привет.
И голодно. И хлеба нет.

А тут же рядом тот же бред.
Жена. Сестра. И мать. И дети.
В одной холодной жалкой клети.
В тисках единой цепкой сети.
Я в теле чувствую скелет.